Ама досадно вздохнула. Она то думала, что Лютик нахалке морду набьёт...А тут такой облом. Дьяволица икнула и снова опустила морду в бокал. Вскоре коньяк нехорошо подействовал на Аму и вокруг неё закружились разноцветные блётстки. Дьяволица икая, наблюдала за ними. Вдруг пьяное видение рассыпалось в прах и синие глаза впились в девушку пьющую вино. Ама незаметно покачиваясь покинула Алхимика и подошла к Шэд.
- Слушай, ты ж демон, а?- спросила дьяволица, странно сверкая глазами.

Валёк
- Меня все ховут Анклавой.....но раз мы помирились можешь меня звать просто Клава...
*Легкий поклон головы и маленькая улыбка на лице. Что еще тебе придеться пережить вместе с ними? Уже почти забыта твоя старая и кровая жизнь. Пора меняться и постигать равновесие и мир без крови.
Возмешь себе бокал вина в копыто и подмишешь его в тосте.
- Ну, чтож выпьем за то, что бы больше не сориться...

Night Shadow
Глаза слипались. Штерну казалось, что после всего что было он уже никогда не сможет спокойно заснуть. Оказалось, что креститься надо было.
- Шедоу... – имя ласкало слух, произносить его было приятно, хотя что оно по сути? Тьма... – я...
Штерн не договорил, а хотелось. Вот только было ли правдой то, что он хотел сказать? Если бы в этот момент он не замолчал, не пожалел ли бы он о своих словах утром? Нестерпимое желание опустить голову на согнутые передние ноги и закрыть глаза не позволяло дальше себя игнорировать. Штерн засыпал, хотя сам не понимал этого.
Нет, не привиделась ему вместо серебряной синеглазой Шедоу белоснежная единорожка с золотой гривой. Не Стреле, а Шедоу хотел сказать Штерн эти слова. Это был не сон, не видение, а реальность, пусть и затуманенная сном. В тот момент он действительно любил её, именно её, а не ту, которую мог бы представить на её месте.
Огонь потух и угли едва тлели. Штерну показалось, что он по собственной воле закрыл глаза и свернулся огромным калачиком на полу. Он засыпал сном, каким засыпает пьяный человек, у которого никогда не бывает похмелья. Крылья кожаным зонтиком смялись на спине.
...Это была широкая зелёная равнина, зажатая между двумя горными хребтами. На ближнем хребте белел снег, а дальний растворялся в голубой утренней дымке. Прозрачный ручей под ногами журчал свою звонкую, довольную жизнью песню.
Штерн тихо фыркнул и ударил передней ногой по воде, подняв фонтанчик брызг. Пить не хотелось, но с водой было интересно играть. Она мгновенно высыхала на горячей шкуре, едва успев её коснуться. Весело было прыгать по мелководью на неискалеченных ногах, устраивая над ручьём радугу и наслаждаясь детством, счастливым детством среди зелени и прохлады, которого у него никогда не было.
Кто-то окликнул его по имени. Штерн оглянулся и увидел... Себя, только взрослого, со спокойной улыбкой смотрящего на радугу. Мир завертелся пред глазами и картинка исчезла...
Абендштерн тихо похрапывал на полу, изредка дёргая правым ухом.

Занимался рассвет. Косые лучи осеннего солнца проскальзывали в окно и щекотали морду пегого почти что пегаса, спящего на полу подле серебристой кобы.
Штерн дёрнул ухом, которое и так периодически вздрагивало во сне. Но теперь он уже не спал. Он с отрытыми глазами лежал, не шевелясь, чтобы не разбудить Шедоу. И думал.
Думал о том, что произошло ночью и о том, почему это произошло. О том, что не знает, как такое возможно. И о том, что ему ещё могут сниться хорошие сны.
Можно было дождаться, пока окончательно рассветёт и Шедоу проснётся, сказать ей то, что не удалось сказать ночью, которая теперь продёрнулась туманной дымкой прошедшего времени. Поцеловать её, и по взаимному согласию пойти бодрым шагом в светлое будущее, чтобы жить долго и счастливо.
Вот только не будет этого.
Не будет «долго и счастливо» влачиться их существование. Не смогут ужиться даже просто рядом друг с другом. Да что ужиться – это две несовместимости, которые нельзя ставить на одну жизненную полку. Не будет счастливой любви... Вообще никакой любви не будет. А вот дружба может быть, но дружба не любовь.
И можно уйти. Встать, осторожно, чтобы не разбудить Шедоу, бесшумно прокрасться к двери, заплатить за ночлег и уйти... Уйти в неизвестность. Никогда больше не видеть ни белого с золотом единорога, ни серебристого найтмара. Но не забывать этой волшебной ночи и нести память о ней с собою всю жизнь. В тот день, когда не останется ничего, он будет помнить. Воспоминания не отнять, они всегда будут рядом. И не только плохие.
Жаль, что жизнь, которая на короткое время обрела смысл, вновь его лишиться. Но это ничего. Это пройдёт... Всё пройдёт.
Абендштерн встал как мог аккуратно. Скрипнули половицы. Был почти не слышен шорох осторожных, неровных  шагов.
Перед тем, как закрыть дверь, Штерн обернулся. На мгновение ему захотелось вернуться, но он понимал, что это невозможно. И даже не в том дело, что жребий брошен на дальность и меткость. Просто невозможно это, и всё.
- Прощай, Шедоу! – шепнул Штерн, скинул длинную чёлку на глаза и осторожно спустился вниз по лестнице.
Он расплатился с кентавром, в несколько глотков осушил ведёрко хереса и вышел на улицу.
«Вот и всё» мелькнула мысль. Штерн расправил крылья и, не отталкиваясь от земли ногами, взмыл в небо над городом.

Солнце приятно грело бок кобылы, играя бликами на ее серебристой шкуре. Сквозь сон найтмар улыбнулась, размышляя о том, что рядом лежит самое дорогое в ее никчемной жизни существо. Синие бездонные глаза чуть приоткрылись. Пустота. Сначала Шедоу не совсем поняла, что произошло, а потом начало потихоньку доходить.
Кобыла повернула голову вбок и сквозь помутневшие глаза увидела. Вернее никого ни увидела. Покачав головой, пытаясь прийти в себя и вспомнить что же было вчера, Шедоу поднялась с нагретого места. Кто с ней был этой ночью, она не помнила, но знала, что кто-то был. И они что-то делали... Оставалось только ждать, когда потемневший разум вспомнит все сам, потому что сейчас думать было бесполезно. Чуть пошатываясь, кобыла вышла из комнаты, чуть не сшибив с ног кентавра, она вышла из таверны. Все казалось бы замечательно, но надо бы вспомнить куда идти. И кстати зачем.
Проведя около двадцати минут в раздумье, а именно стоя посередине людной улицы, где серебристую то и дело толкали и пинали, коба все же поняла, вспомнила куда следует идти.
Надо было идти... Кажется в "Морской Конек". Там она вроде распрощалась с каким-то двуногим другом. Нет, думать точно было бесполезно, голову разрывали то ли мысли, то ли еще что...
Шедоу медленно шагая по улице направлялась туда, где распрощалась с эльфом.

"Ну вот, теперь мне точно будет один большой кончик" Огорченно подумал Грин, проследив взглядом за пегасом. Всю перепалку и разговор между оборотнем, этой агресивно настроеной лошадкой и Лютиком, он благоразумно просидел под столом, где старательно прислушивался к ругани - однако сейчас... сейчас, когда все ушли, он даже не знал, что конкретно сейчас ему делать - лететь (первый вопрос - как?) за ним (второй - куда?), либо самому отправиться восвояси на все четыре стороны, находя о себе информацию.
Поскольку Лютик улетел, выбор автоматически пал на второй вариант.
Немножко поурчав себе под нос, крылатый леопард вылез из-под стола, волоча за собой крылья, и нагло усевшись напротив двух существ - той девушки, которую он заприметил, и еще одной подозрительной лошадки -, вежливым голосом прохрипел:
- Гм... здравствуйте, дамы. Прошу прощения. но не могу ли я вам задать вопрос личного характера?

Не дождавшись ответа, Грин со вздохом потопал на улицу, где как раз небо заволакивало тучей, а время нагоняло темноту, скрыв фигуры существ. Корявые тени на земле коварно потянулись за склеротикомю Естественно, как самый "порядочный леопард", наш герой труснул, и попытался вернуться, но увы - не расчитал, и врезался лбом об ворота, отчего мгновенно потерял всю храбрость и с диким кошачьим воплем "караул", помчал по улице вниз, хлопая, как взволнованная несушка, крыльями...