Солнце пекло просто нещадно. Драное платье липло к телу. Белая рука снова потянулась к костяному гребню в волосах и опять опустилась вниз. Она не может здесь так просто высохнуть. Тогда не будет ничего.
  Ремедиос не совсем понимала, почему после смерти у неё остался разум, причём более ясный, чем когда-либо. Потому что она была больна? Потому что её убили? Потому что... В любом случае, она сказала сёстрам, что выходит на охоту. Несмотря на свою стайную природу, русалки редко вмешиваются в дела друг друга: больше их интересует еда и красивые моряки. Может быть, сестра вернётся. А может быть и нет. Это решит случай. Ей нужно во Внешний мир. Любыми способами. Корабли помочь не смогли: матросы не доверяли потерявшимся в море девушкам (а также пробуждали неиллюзорное чувство голода).
  Раз она чуть более вменяема, чем другие русалки, значит, она не совсем умерла? Или достойна жизнь? С шеи Ремедиос сошли синяки от рук тех людей, которые её топили. Но в том, что она умерла, не было никаких сомнений. Какой визг тогда был... Окунули в воду, убедились, что несчастная больше не пускает пузырей и пустили труп по волнам.
  Казалось бы, так просто подняться и пойти куда глаза глядят. Но страх. Какой сейчас год? Что это за место? Остаётся ждать.
  Голос Ремедиос разносился по берегу: вдруг русалочье пение кого-нибудь привлечёт?