Сказать, что Олаф офонарел – значило ничего не сказать. Он с выпученными от удивления глазами, и открытым ртом, страстно дыша, наблюдал за тем, что собирается делать Ласка… И когда её губки обхватили его орган, Олаф вздрогнул он прошившего его подобно удару молнии, необычного ощущения. Это было нечто неописуемое. У него защипало вдоль хребта, и казалось, что грива поднимается дыбом…
   - Ох чёрт… - Пробормотал он, чувствуя, как Ласка заглатывает его конец, скользя губами по нему, и облизывая язычком. От такого нежного обращения орган Олафа окончательно напрягся, по твёрдости став напоминать дерево…
   Олаф от удовольствия только переминался с ноги на ногу, подавляя инстинктивное  желание начать двигать бёдрами, что бы не доставить неудобства Ласке, тем более, что её ласковый ротик состоял не только из губ и языка, но ещё и из зубов, что доставляло особой пикантности происходящему процессу… А начать телодвижения очень хотелось, тем более, что Ласка своими стараниями добивалась  определённого результата,  и он был всё ближе и ближе… Олаф от удовольствия застонал напополам с хрипом. Он продолжал переминаться с ноги на ногу, как человек, который хочет ссать, но сдерживается из последних сил;  Он заводил шеей, болтая головой, и возбужденно, с хрипом дыша… А затем, опустив голову к Ласкиной спине, и закатив глаза, начал облизывать её, и пощипывать, покусывать холку и всё остальное…
   А между тем, Ласка, что отсасывала всё энергичней, добилась таки своего… Олаф чувствовал, как нагнетается давление в нижней части живота, и вот, горячий поток хлынул по разбухшему и отвердевшему органу; Олаф застонал от удовольствия, вздрогнул, и не удержавшись, всё таки двинул бёдрами, вталкивая свой орган в нежный ротик Ласки, и извергая струю семенной жидкости ей прямо в глотку…
   - Оооооооооо… - В шоке застонал он, надеясь, что кобыла не захлебнётся. – Лаааскааа… Любимая… Что ты вытворяешь?...... Это было нечто…. Я люблю тебя. Я умру за тебя…

Олаф был совершенно с ней согласен. После того, что она сделала с ним, он был готов… Готов… Он никак не мог подобрать подходящих слов тому, на что он был готов ради неё. Валятся в её ногах, ожидая шанса удовлетворить любую её прихоть – было слишком незначительным желанием по сравнению с тем, что Олаф сейчас чувствовал. Он желал, что бы Ласка была счастлива. Нет, этого мало… Совершенно счастлива… Как минимум, так же счастлива как он сейчас. А следовательно, ему надо было; точнее сказать, ему страшно хотелось, покрывать всё Ласкино тело страстными поцелуями; облизывать его, и особенно там…
   И он поцеловав ещё раз Ласку в губы, щёчку, шейку, повёл губами вниз, касаясь её нежной, бархатистой шкурки, целуя её, и нежно пощипывая и щекоча зубами… Всё дальше и дальше, от холки и  по спине, вдыхая возбуждающий аромат разгорячённого тела кобылы. Он перебрался на её полный круп, продолжая страстные поцелуи, нежно прикусил зубками репицу хвоста Ласки, пощекотав её, и как бы прося отвести хвостик в сторонку; раскрыть створки ракушки, и показать ему свою драгоценность, свою сладкую жемчужину…
   И когда Ласка уступила его уговорам, он скользнул губами вниз, нырнув под него, и с головой уйдя в омут сладострастия. Он, зажмурив глаза от удовольствия, прикоснулся губами к створкам ворот, ведущих внутрь Ласки, и высунув язык принялся облизывать их… Он водил носом вверх – вниз, щекоча её интимное место, а мягким язычком облизывал сначала края, чувствуя во рту возбуждающий вкус интимных выделений кобылы, а затем, чувствуя как подрагивают створки ворот, поддаваясь его нажиму, и приоткрываясь, он, стремясь сделать Ласке как можно лучше, запустил свой шаловливый язык ей внутрь, вытягивая его во всю длину… Он и представить не мог, что это будет так вкусно… Словно он ел сладкий, сочный персик, и сок тёк по его подбородку, и пьянил как самое лучшее вино. В голове у Олафа звенело от удовольствия, все ненужные мысли вылетели вон, была только Ласка… Он страстно сопел носом, горячо и часто дыша, то запуская свой язык вглубь, то водя им по краям, то прижимаясь губами в страстном поцелуе к Ласкиной драгоценности, работая так сказать на совесть, и прислушиваясь к реакции кобылы, ожидая развязки…

Олаф знал, что Ласке нравится, то, что он делает, и он ждал, когда она, так или иначе, сообщит ему,  что готова к активному развитию событий… Олаф чувствовал, как выгибается от наслаждения дугой её спинка, слышал, как с её губ летают стоны, и продолжал нежно вылизывать и целовать там доводя свою партнёршу до исступлённого состояния, когда разум отключается, и остаётся одно желание…
   «Любимый, пожалуйста!» - Взмолилась наконец Ласка…
   Успевший отдохнуть от первого раза Олаф, почувствовал, как снова набирает силу его орган, поднимаясь и крепнув. Стоны Ласки немало способствовали этому, а её слова, подстегнули процесс, как жокей подстёгивает отстающую лошадь. И Олаф понял, что пришло время; что и он и она готовы, и более того, жаждут заняться продолжением рода. Ему до одури хотелось войти в Ласку, проникнуть в её трепетное лоно, соединится с ней в одно целое, слиться в едином порыве экстаза. Он не мог больше терпеть. Оружие было заряжено и взведено, и Олаф ринулся в бой…
   Оттолкнувшись передними ногами, он закинул их Ласке на круп, задними сделал два шага, одновременно заползая ей дальше на спину, и упёрся своим органом в зад кобылы. Поводя им вокруг, он нащупал створки её ворот, ведущих в страну райского блаженства, и изогнувшись в пояснице вошёл внутрь Ласки… Хорошо подмазанные петли не скрипнули, и орган Олафа как по маслу скользнул в лоно кобылы. Сделав ещё шажок вперёд, Олаф вошёл в Ласку так глубоко, как только мог. Устроившись поудобнее на её спине, свесив и сжав передними ногами её бока, и положив свою голову ей на плечо, Олаф начал ритмично двигать бёдрами, раз за разом вонзая своё орудие в трепетное Ласкино нутро. Уже раз удовлетворённый, он не чувствовал потребности в бурном развитии событий; нет, он собирался растянуть процесс насколько это возможно, и сделать так, что бы Ласка никогда в жизни не забыла бы их брачную ночь.
   Он не торопился, стараясь прочувствовать всю гамму чувств, обуревающих его в этот момент. И более того, он старался прочувствовать всё то, что испытывает Ласка. Язык её тела откровенно говорил об этом; просто кричал о том, как ей хорошо…
   От удовольствия, которое Олаф начал получать, из его горла стал вырываться не то храп, не то стон, сопровождающий каждое его движение.
   - Любимая… Это просто невероятно… - Прохрипел он. – Я так тебя люблю…