Спрятав голову между ног, и зажмурив глаза от стыда, Джаз лежал, не в силах пошевелится, до тех пор, пока не почувствовал мягкое, успокаивающее прикосновение к своей голове. Это была Бланко, которая своими нежными губами прошлась по его макушке, и потрепав его уши…
   Джаз понял, что здесь только они. А строгий батя, хоть и присутствовал в голове Джаза, строгим голосом читая ему нотации, но в реальности остался далеко позади, как в пространстве, так и во времени. А ещё Джаз понял, что теперь настала пора отомстить батюшке, злостно нарушая все его наставления и заповеди. Он мысленно показал бате язык, и сделал неприличный жест хвостом. А потом, слушая гневные вопли того, открыл глаза, и приподнял голову, больше её не пряча.
   Бланко была здесь, и смотрела на него непонимающе и виноватым видом. В её глазах читался немой вопрос… Ах, эти глаза. Они были необычными в буквальном смысле этого слова, и влекли Джаза, как лампада манит мотыльков в ночи. Извиняющимся взором он вгляделся в них, и смущаясь сказал:
   - Прости, но мне надо было решить кое что… И я решил, что мое прошлое никогда не будет мешать настоящему… А ещё я понял, что люблю тебя… - Внезапно, и неожиданно для себя самого добавил он. Но эти слова возникли у него в мозгу подобно вспышке молнии, озарившей его чувства, и слетели с языка прежде, чем он успел подумать…
   А когда он понял, что ляпнул, Джаз почувствовал, что его окатили из ведра… Нет, из целой бочки – ледяной водой. Чувствуя, как ледяные иглы вонзаются в его хребет, он, пока не исчез прилив смелости, потянулся головой к мордочке Бланко и поцеловал её в губы…

Поцелуй вышел быстрым и неловким. Оторвавшись от губ Бланко, Джаз испытал непреодолимое желание провалиться сквозь пол, и дальше. Испуганным взглядом он посмотрел на мордочку кобылы, готовясь опять спрятать свою голову между ног. Но Бланко, вопреки ожиданиям Джаза, благосклонно восприняла его порыв, и даже назвала его милашкой. И хотя было в этом эпитете нечто несовместимое с мужской честью и достоинством, Джаз от смущения аж зарделся. Комплимент всё-таки.
   - Нууу… - Смущённо протянул он, не зная, что сказать. И чуть ли не заикаясь и скромно потупив взор, тихо добавил: – Очень понравилась.
   Хотелось добавить, что она во первых красивая, во вторых добрая, да вдобавок ещё заботливая, да и вообще – тёплая и мягкая самка, лежащая рядом в интимной темноте… Но язык отказывался произносить такое, особенно последнюю часть.
   - А ты музыку любишь? – Внезапно спросил он, во первых, для того, что бы перевести тему, а во вторых, о том, что нельзя сказать, можно спеть…

Она любила музыку, и это было главное. Ведь Джаз то и сам был в некотором роде музыкант. И извлекши из рога несколько тихих, переливистых нот блюзовой композиции он сказал:
   - А мне вот тут песенка припомнилась. Хочешь спою?
   И не дожидаясь ответа Бланко, а точнее, не давая ей возможности отказать, он продолжил наигрывать спокойный ритм-знд-блюз, тихонько отстукивая такты копытом по полу. Проиграв вступление, он, голосом близким к шёпоту, запел:

- I do not sleep tonight
   I may not ever
   The sins of the past have come
   See how they sit down together

   Outside my window
   Outside my door
   And I know the reason what they've all come here for
   You my love
   My sweet, sweet love
   Are what it's all because of

   Продолжая наигрывать незамысловатый мотив, он с обожанием поглядывал на Бланко. Пел он для неё, и только для неё, песней выражая свои чувства…

Джаз допел до конца последний куплет, влюблено смотря на Бланко, хотя в темноте, царящей в комнате, различить что-либо было трудно. Угадывались только общие контуры, зато все шевеления, и шорохи, издаваемые при этом, были слышны отчётливо. Лёжа бок о бок рядом с Бланко, Джаз прекрасно чувствовал каждое движение мышц под шкурой у кобылы. А ещё ему казалось, что он слышит, как бьется её сердце.
   А ещё он начал понимать, что Бланко тоже, похоже, стесняется. Уж больно стеснительным голосом она назвала его красивым. Джазу, конечно был приятен этот комплимент, хотя он и не разделял мнения Бланко о своей красоте. Ну, максимум, он считал себя симпатичным…
   Зато смущение Бланко придало ему немного уверенности. Его мужское либидо вылезло из заднего левого копыта, где до сих пор пряталось, и начало свой недолгий путь до того места, где обычно и находится. Джаз же ощутил его возвращение как прилив уверенности и самомнения, а заодно и лёгким напряжением внизу живота…
   - Нет, это ты очень красивая. – Жарко шепнул он на ушко Бланко. – И знаешь, я сразу понял, что ты хорошая. Да, в один момент твои глаза ввели меня в заблуждение, но  понял, что ошибся. В душе ты, на самом деле – ангел…

Снова… Ошибиться снова Джаз никак не мог, потому как до сих пор он не то, что не ошибался, у него не было даже почвы для таких ошибок. Он даже и не понял, о какой ошибке говорит Бланко, потому что опыта у него в этом деле абсолютно не было. А если он и преувеличил, назвав Бланко ангелом в порыве чувств, то надо сказать, что и сам он был отнюдь не паинькой. Возможно его робость и неуверенность в городских джунглях и придавали ему вид эдакого пушистого милашки и провинциального недотёпы, но не надо забывать,  что пришёл он в город именно затем, что бы окунуться в его пороки, кои рисовало Джазу его воображение. И пункт первый его плана – попробовать алкоголь, был успешно исполнен. Были в плане и ещё пункты, но самым заветным был пункт о потере девственности. И похоже, в эту минуту Джаз был недалеко от его выполнения…
   - Я не боюсь ошибиться. – Сказал он, плохо понимая, о чём говорила Бланко. – Я боюсь, что у меня не будет возможности совершить то, что может ошибку вызвать.
   - Да нет. – Добавил он. – Бланко, я не могу ошибится, потому что я кажется полюбил тебя такой, какая ты есть, и даже если я ошибусь, я не перестану тебя любить. – Он томно вздохнул, и провёл носом вниз по шее кобылы, положив голову ей на холку. Аромат её гривы начал пробуждать в нём желание. Он был таким чудесным и вкусным, что Джаз, высунул язык, и лизнул её шкуру, попробовав её на вкус.
   От этого у Джаза начала кружиться голова, добавляя к опьянению ещё больше раскованности и безответственности.

Отредактировано Энерджайзер (12.02.08 23:29:20)

Бланко не отвергала его ласки, и даже наоборот, ткнулась носом в его щёку, провоцируя Джаза на дальнейшие действия. Воспринимая её скромное молчание как знак согласия и одобрение проводимой политики соблазнения, единорог, отчасти осмелев, а отчасти потеряв разум от выпитого, и близости такой желанной красавицы – кобылы, возбудился вконец…
   - Ах, Бланко, я не верю своему счастью. – Жарко прошептал он в мягкой, ночной тьме, оторвавшись от лобызания холки кобылы, и приблизив губы к её уху.
   А в это время его орган, постепенно наливаясь кровью, всё увеличивался в размерах и начал вылезать из своего гнёздышка… Бок к боку, шкура к шкуре, Джаз лежал прижавшись к Бланко, и чувствовал, что этого слишком мало. Ему хотелось большего, хотелось ласкать и облизывать её везде, хотелось огладить каждый кусочек её тела, и больше всего хотелось слиться с ней в одно целое, проникнув в неё, испробовав радость и наслаждение интимной близости…
   В голове шумело от прилива крови. Возбужденный Джаз, чувствуя молчаливое одобрение кобылы, перекинул через её спину переднюю ногу, и страстно сопя стал залезать ей на спину, пристраиваясь, и смещаясь к её крупу. Его сердце колотилось в бешенном ритме, гоня кипучую кровь по венам, доставляя её туда, где была в ней максимальная необходимость…

«Чёрт, чёрт, чёрт! Что я творю…» - Метались мысли в голове Джаза, а сердце его то бешено колотилось от жара возбуждения, то замирало от сладкого ужаса пред происходящим. Но бремя сомнений было оставлено позади, для себя единорог уже всё решил. Процесс зашёл слишком далеко, что бы теперь позволить себе усомнится. Да и не было у него таких мыслей. Все его мысли, все ощущения сосредоточились там, где он касался бархатистой шкуры на крупе Бланко своим пузом; там, где он сжал её бока передними ногами; там, где его напрягшийся орган, скользнув по бедру кобылы нырнул ей под хвост…
   Затаив дыхание, он посмотрел на Бланко, только что поцеловавшую его. В её поцелуе он почувствовал и любовь, и желание, и надежду. Расширенными и немного испуганными глазами он посмотрел в её глаза, сакрально поблёскивающие в темноте. В его взгляде было и восхищение, и любовь; и вместе с ними извинение за то, что он сейчас собирался сделать…
    В это время его конец нащупал нежнейшие створки врат, ведущих в страну райского блаженства, и Джаз, не переставая смотреть Бланко в глаза согнулся в пояснице, двинул вперёд бёдрами, и мягко, нежно, и даже чуть – чуть робко проник в горячее и влажное лоно кобылы. Судорога неописуемого удовольствия прокатилась по его телу, заставив приподнять голову вверх, к потолку, приоткрыть рот и сладко застонать от сдавившего его грудь удовольствия.
   Двигая бёдрами, и покачиваясь сам, он начал сперва медленно, а затем всё более и более уверенно проникать своим органом внутрь тела кобылицы, возбуждаясь всё больше и больше, и чувствуя как волны наслаждения пробегают одна за одной по его телу…

Джаз горячился всё больше и больше, чувствуя ответную реакцию кобылы. Скромность уступила желанию, а неуверенность уступила место дикому возбуждению затмевающему разум. Движения жеребца становились всё более резкими, судорожными. Он с силой втыкал свой орган так глубоко, как только мог, животом и грудью ощущая как Бланко извивается под ним в своей страсти и удовольствии. Он чувствовал, как пульсирует её тело изнутри; чувствовал как сокращаются и расслабляются её мышцы, и ему начинало казаться, что слившись с ней в одно целое, он начал чувствовать её тело так же хорошо как и своё. Он ощущал чего она хочет. И её желание полностью совпадало с его…
   - Ох, Бланко… - Страстно выдохнул он. – У меня нет слов, что бы сказать, как  счастлив. Я так тебя люблю. Так люблю… - Покачиваясь говорил он в такт своим действиям.
   Он опустил голову, и стал облизывать холку Бланко.

Ритмичный танец их тел приближался к апогею. Сладостное безумие охватило Джаза, и больше он не управлял процессом. Процесс нёсся вперёд сам по себе подобно поезду без тормозов. Движения жеребца стали резкими, сильными и быстрыми. Он сдавил бока кобылы передними ногами, и только так удерживался от того, чтобы не расцепиться с ней ненароком. Внизу живота нарастало давление, рвущееся наружу. Джаз изо всех сил старался сдержать его, по крайней мере до тех пор, пока ощутит, что Бланко «готова». Но как же это было трудно… Из за его усилий орган его окреп ещё больше, до такой степени, что Джазу стало даже немножко больно. Это лишь только подстегнуло его, как жокей подстёгивает отстающую лошадь, он захрипел, и прикусив с безумными глазами холку кобылы, сильно сжал её зубами. Остатки контроля исчезли без следа; Джаз не мог больше сдерживаться, и судорожно задвигав бёдрами, он расслабил мышцы, немедленно почувствовав как скопившееся там давление устремилось наружу, волной неимоверного удовольствия прокатилось по его органу, и бурным потоком покинуло его тело, устремившись в страждущее лоно кобылы.
   По его телу прокатилось целое цунами неописуемого блаженства. Начавшись внизу живота, оно немедленно завладело его телом, достав до копыт, и до самых кончиков ушей. Джаз поднял голову к потолку и продолжая судорожно дёргаться на спине кобылы заржал, вперемешку со страстным стоном, широко открыв рот. Его била мелкая дрожь, шкура взмокла от пота, а сердце, казалось, вот-вот остановится. Шквал удовольствия постепенно спадал, Джаз чувствовал, как обмякает его орган, но он продолжал работать им, собирая последние крохи удовлетворения…