Каява кивнула, - Лес я люблю. Так же как и облака, реуки, озера..пустыню..Мне везде хорошо. А там интересно? Кто там живет? - дракошка закидала единорога вопросами, - А там много кого живет? Или здесь больше народу? И где интереснее?, - Кая вскочила и стала подпрыгивать на одном месте, чуть взмахивая крылышками - от этого вокруг неё установился какой то небольшой ураганчик...

Дракошка наконец успокоилась."Там живут единороги, пегасы бывают, кошки, драконы, вообщем много кого...много.. кого.... мно... ко....."-эхом пронеслось в её голове. Каява задумчиво выпустила изо рта клубок дыма:
"А ты случайно не туда идешь", - спросила она, пощелкивая длинным хвостом рядом с собой. Крылья трепетали за спиной, чуть вздымаясь и опадая: Кае хотелось..куда-нибудь. Неугомонная, она не могла оставаться на одном месте надолго, -"А то ты меня заинтриговала всю..Пинтересно же!!"

Каява, громко хлопнув крыльями, поднялась в воздух м полетела следом.
>>>Волшебный лес?>>>

Корреспондент ухмыльнулся в свои жидкие усики, и что-то быстро зачирикал в блокноте. Начало было положено, клиент начал «колоться». Теперь пара – другая наводящих вопросов под стаканчик чего-нибудь горячительного, и его историю можно будет выгодно продать… И корреспондент коварно продолжил:
   - Да, вполне достаточно. Эта молодёжь никогда не слушает советов. Но оно и понятно, влюблённым свойственны безумные поступки. Они думают только о предмете своей любви, и не желают слышать ничего иного. Но что же вы такого посоветовали, что он оскорбил вас? Так уж был он неправ?
   А между тем, неспешным шагом они подошли к зданию, над широкой дверью которого красовалась вывеска «Морской конёк». Корреспонденту показалось забавным это совпадение, ведь Кардинала вполне можно было назвать «морским». Оставалось надеяться, что тот не воспримет это как насмешку.

<<Центральная улица

Сольвион бежал по улочке, благословляя старичка, свалившегося на его голову. Дело за малым - чтобы Кардинал меня простил... Ну уж если я такой везунчик, то и здесь мне повезет! Сольвион с разбегу влетел в дверь трактира и резко остановился.

>>"Морской конек"

Малкавин всегда хотел тосковать по детству.
Идя вдоль холодных улиц города, он то и дело замедлял ход, чтобы бессознательно упереть взгляд серо-голубых глаз в пространство перед собой – всего лишь на пару секунд, нервно ускорив шаг. Жизнь вокруг него вертелась – парень с болезненным интересом наблюдал за снующей туда-сюда детворой, и вечный шутник в нем умирал, рассыпался грудой бесполезного праха по треснутому паркету души. Просыпалось не новое, но такое странное чувство невесомости, будто в твою грудь одним ударом загнали стальную спицу, и ты стоишь в полном непонимании, лишь воздух рывком покинул распоротые легкие. Оборотень хотел тосковать – ооо, он много повидал ностальгирующих людей на свете, а ведь его собственное прошлое было не таким уж и приятным для воспоминаний. Малкавин зябко засовывал руки в рукава, те, в свою очередь, в карманы , прятал бледное лицо за шерстяной тканью шарфа, который за долгие годы пользования изрядно выцвел, и думал, думал. Перед его мысленным взором возникала картина прошлого, первый день смены ипостаси – вот он, тогда еще шестилетний парень со вполне нормальным развитием, начинает замечать на себе отчужденные взгляды приемных родителей. Раз комната, вторая комната, никого нет в этом идеально сухом и пахнущем хлоркой помещении, которым и ограничивался мир. Нещадно болит живот – Киви со вздохом хватается за него обеими руками и бежит, спотыкаясь, к аптечке на третьем этаже. Вбегает, уже никакой и покрывшийся испариной, едва дыша в попытке дотянуться до заветного ларца с таблетками, хрипит… падает! Сквозь вату на зрачках наблюдает, как качается потолок и понимает одну страшную вещь – нет, не встать ему больше с пола, обман зрения, быть не может, нет! Но природа сделала своё дело – Малкавин шумно сплевывает комки слизи на пол и отражается в стекле тумбочки напротив, уже не человек, лошадь, с мокрыми тряпками по обоим бокам крупа. Ноги не держат, а из спазмированного судорогами горла доносится хриплый свист вместо человеческих слов. Кто бы знал, что спустя всего три недели новоявленный пегас уже самостоятельно попробует лететь…
Малкавин вновь ловит себя на мысли, что уже как с десяток минут стоит столбом посреди дороги, будто незримая сеть для ловли недовольных замечаний прохожих. Извините, - едва слышно произносит парень и продолжает маршрут, кое-как пытаясь натянуть на своё лицо маску озабоченности мирскими проблемами. А вот ты уходишь из дома, да-да, старик, не притворяйся глупым мальчонкой! Смотри – с нелепым рюкзаком за спиной, как самый настоящий восторженный турист ты бредешь прочь от всего, что когда-либо заставляло тебя прятаться, глотать таблетки, защищаться и хранить собственную шкуру от нападок общества. И ты действительно рад распахнуть крылья на виду у всех, просто чтобы подразнить  толпу или повеселить друзей, оборотень, человек-пегас. С гордым победоносным кличем сорванца отталкиваешься от земли, эх, прощай, я лечу! И нет тебя лучше сейчас, не родился еще тот седок, который поймал бы тебя среди тысячи таких же!...
Парень, шедший по улице, не мог скучать по такому. Глухая пустота продирала его при мысли о минувших днях, бесцельно канувших в никуда за створками чужих ворот, с вечный посылом выжить, заставить себя снова и снова вставать на скользком пути. Малкавин уже на ходу терял свои контуры, делая трансформацию самопроизвольной, нечаянной, и очнулся лишь тогда, когда услышал сквозь завесу сознания цокот собственных копыт. Расчувствовался я сегодня, - оборвал сам себя Киви, ускоряя аллюр, ибо всё равно желание улететь отсюда настигло бы его спустя несколько минут после душевных разборок, - Погнали, провертим голову.
И гнедой пегас, сделав пару сильных прыжков на месте, взмахнул крыльями и снялся с земли.

Отредактировано Malkavian (19.01.10 00:22:22)

Почему то прохожие не внушали коню доверия. Вроде бы простые граждане (если конечно копытных всяких видов можно было назвать простыми гражданами), но в то же время все они сновали по улице с весьма сосредоточенным и целеустремленным видом. А останавливать их и лезть с глупыми вопросами Лекс стеснялся.
   Он отделился от стены, и опять пошел вперед по улице, надеясь на удачу. Прохожие проходили мимо не обращая на него внимания, а Лекс рассматривал их, ища хоть одну доброжелательную морду. И когда навстречу попался степенно идущий конь, вполне ухоженного и благообразного вида, Лекс преградил ему путь и сказал:
   - Извините, вы мне не поможете?
   Конь удивленно и презрительно посмотрел на Лекстера, и выдал:
   - Отвали, придурок.
   А затем обошел опешившего Лекса, и словно тут же забыв про него, удалился все таким же степенным шагом…

Альтаир неторопливо брел по мостовой, понурив голову. Старая ассоциация с елкой на манеже вконец испортила настроение и отбила желание радоваться жизни - что-то сегодня шло явно не так.
- Может быть, я просто взрослею... возможно. А может быть, и нет.
Взмахнув хвостом, единорог развернулся всем своим телом в сторону какого-то настырного продавца - его и след простыл. Рог опять засветился, причем, как обычно, без приказа хозяина.
- Да что за жизнь такая!
Еще несколько продавцов испарилось после характерного жеста, заключаещегося в приподнятии копыта и угрожающего покачивания рогом.
На улице оказалось не так уж и много народу - если не принимать продавцов, силой впихивающих товар, за народ. Пара лошадей, несколько пегасов, даже не прижимающих крылья и расталкивающих ими народ, один единорог, робко бредущий по обочине... и все почему-то темных мастей.
В глаза ярко ударил светлый цвет. Белый? Не похоже. Скорее изабелловый. Причем поражала не столько редкость масти, сколько ее носитель - жеребец явно арабских кровей, выглядящий не очень презентабельно на фоне хрупкого и высокого Альтаира.
- Добрый день! - дружелюбно поздоровался единорог - А как вас зовут?

Рисса летела еле поднимая крылья. Молодая пегасиха совсем не привыкла к таким долгим и изнурительным полётам. Всё тело ныло. Риссе казалось, что она не может дальше лететь. "Нет. С этим надо заканчивать"- решила пегасиха и, чуть сложив крылья, пошла на снижение. Вот земля всё ближе, ближе...В последний момент она на секунду раскрыла крылья и приземлилась. Очередная посадка, и снова болезненная. Рисса совсем не много проехала на животе по,. хоть и закруглённым, но камням. Было не очень больно, но не слишком приятно. Рисса встала и сложила крылья. Тряхнув гривой кобыла направилась вперёд медленным шагом.