Эмма кивнула. Она наклонилась и подняла плащ вампира. - Пожалуйста. И вон тот лук, да? Протянув ему лук, девушка улыбнулась. - Я не представилась? Боэмьенн. Можно просто Эмма. Бродячая актриса. Пою, танцую... Она смутилась. Об остальных своих магических способностях она умолчала - вовсе не обязательно знать новому знакомому, что Эмма умеет превращаться в крылато-рогатую лошадь... Хотя...

На вопрос о правильном определении лука Кроун лишь кивнул, надеясь, что Эмма его поймет. Когда же она начала представляться, простым языком жестов отделаться не удалось, и он с трудом прохрипел: "Ильмар", после чего возобновил свое движение - до этого ему уже удалось пройти метров пять.
Надо было отдать Ильмару должное - он почти не шатался и шел довольно быстро. В общем-то, в теории, поднимать он мог и большие тяжести без особого труда, но поскольку навыки свои не тренировал и не собирался, испытывая отвращение ко всему вампирскому, уже сейчас чувствовал себя так, словно вскорости сломается пополам. Где-то в районе грудного отдела позвоночника.
Потому, его действия были довольно нерациональны и глупы. А именно - когда Зена прижалась к нему всем телом, дрожа и тихонько стуча зубами, и приналась хрипло, надсадно дышать, добросердечный Ильмар не выдержал. Он пробормотал что-то невнятное, но малоцензурное и поделился частью  энергии. Ну, то есть, в прямом смысле поделился. Магия была примерно такой же, как и при лечении, вот только лечащие заклинания заставляют клетки регенерироваться с повышенной скоростью, используя энергию мага (ну, те, которыми пользовался Ильмар - точно), а это - просто часть энергии.

Ильмар почувствовал, что земля под ним пытается встать боком и скинуть его вниз, и ему изо всех сил пришлось упереться каблуками в непокрный пол. Неизвестно, как, но удержаться ему удалось, и он вновь побрел вперед (в смысле, "на ту улицу, по правую сторону"), теперь шатаясь чуть сильнее.
Сделал он и правда глупость, и это сам прекрасно понимал. То есть, конечно, с точки зрения этики - все прекрасно, он молодец, помог бедной беззащитной девушке, возьми с полки пирожок с гвоздями, но теперь тащить их стало еще тяжелее. Кроме собственно тяжести, наваливающейся на плечи и заставляющей руки уже как-то агонизирующе ныть, да и прочих болезненных ощущений, связанных с возмущениями позвоночника в частности, Ильмар теперь еще чувствовал подступающую к горлу тошноту и головокружение. Не падал он лишь благодаря силе воли, умудряясь каждый раз примечать попытки земли и неба поменяться местами и водворяя их в надлежащее положение. От этого его слегка шатало, но совсем немного.
И все-таки, Кроун исправно шел, хотя уже и практически не воспринимал окружающую действительность, глядя лишь на землю и мерно считая. Это помогало отвлечься и как-то убить время, да и сил придавало, когда он думал о том, что, скажем, еще через пять десятков он пройдет тот поворот, а еще через десять дойдет до конца того домика, а еще через... Словом, Ильмар использовал такой психологический прием, как разбивание работы на много маленьких задач.
А еще, теперь он крепко-крепко прижимал к себе Зен, так что еще чуть-чуть, и вполне мог бы ее придушить.

=>> Переход в "Таверна Виноградная Лоза"

Отредактировано Ильмар (26.11.08 23:17:00)

Вперед, вперед, вперед… вниз по длинной, бесконечной какой-то улице, тянущейся и извивающейся подобно удивительной змее. Иногда улица пересекалась другими, такими же длинными и узкими, иногда чуть изгибалась и сворачивала, но отчего-то никак не кончалась…

Впрочем, единорога это зря. Череда домов неожиданно закончилась, открыв взорам путников огромную площадь, заставленную разномастными палатками и лотками и вмещающую в себя, наверное, чуть ли не половину города – столько здесь было народа. Люди, лошади, пегасы, волки, грифоны и прочие существа (как магические, так и простые смертные) смешались в одной пестрой массе, двигаясь во всех направлениях и еще больше делая этот город похожим на муравейник – с той лишь разницей, что, в отличие от одинаковых муравьев, разительно отличались друг от друга.   

Сквозь просветы между прохожими видны были ровно уложенные камни мостовой. Там лошади с вытянутыми шеями тянули коляски на тонких высоких колесах. Люди, откинувшиеся на мягких сиденьях, молча смотрели на пешеходов, на лавчонки, на балконы и на небо. Когда одна коляска обгоняла другую, лошади прижимались друг к дружке, и сбруя, повисая, болталась. Животные дергали дышло, коляска катилась, торопливо качаясь, пока не завершался объезд передней коляски и лошади не расступались опять, склоняя друг к другу узкие спокойные головы. Это были просто лошади… Не те волшебные создания, а обычные человеческие клячи, живущие лишь затем, чтобы работать, и никогда не ведавшие разумной речи. Бедные, глупые, уничтоженные людьми животные.
Зрелище это глубоко шокировало черного единорога. Место, где уживаются Священные создания, люди и вот эти самые немые лошади, никак не укладывалось в рогатой голове. Остановившись на краю площади, Ро с немым удивлением обозревала окрестности и ждала остальных, а именно – Сами и Прайма, которые шли немного позади.

«Если найдем достаточно места для взлета, Сами вполне сможет отсюда подняться в воздух… Кстати, где она? Ведь только что же шла за мной…»

– Саманта! Прайм! Вы здесь?

Прайм двигался медленнее всех. Лезвие его рога было острым как бритва, поэтому чтобы пробраться сквозь толпу народа коню приходилось высоко задирать голову. Вспороть кому-нибудь ненароком брюхо - не лучшее начало дня. Понятное дело, что в таком положении особенно не пробежишься, вот Прайм и тащился. Он увидел, что Саманте всё таки удалось взлететь, несмотря на толпы народа. Протиснувшись через очередную "кучу" людей, конь наконец вышел на площадь. Он быстро отыскал глазами Тиэро и присоединился к ней. Когда Саманта в очередной раз пролетала над площадью Прайм кивнул ей в знак, что он уже нашёлся и его не надо больше искать.

Никто не успел почистить улицы и площадь - буран начался внезапно, все замело буквально за несколько часов. Поэтому булыжник площади был заметен белым ковром толщиной в несколько сантиметров, и в свете фонарей выглядело это волшебно.
Итак, Боэмьенн вернулась на площадь. Она шла, не оглядываясь, ноги сами вынесли ее сюда. Да, она хотела осмотреть площадь. Но как она будет выступать без своего браслета, босиком на толстенном слое снега?
А делать нечего. Теперь она одна. Теперь ей нужно заработать столько, чтобы можно было вернуться в таверну и взять обратно браслет. Ничего... потанцует, согреется.
Даже в облике лошади Эмме было прохладно. Бродяжка представила, каково ей будет в одном лишь атласном платье. Она фыркнула и даже жалобно заржала.
На площади стали появляться первые торговцы, они стали расчищать площадь метлами. "На булыжнике, конечно, тоже холодно, но не так, как на снегу" - подумала Эмма с надеждой. Но перед девушкой снова встала суровая действительность - торговцы расчищали место только под себя, приговаривая что-то вроде "А остальное - работа городских служб".
Один из них заметил одинокую лошадку, топтавшуюся под одним из фонарей. Он подошел к ней, осмотрел с головы до ног и хмыкнул:
- Клиентов поджидаем? Не поздновато? Иди спать, крошка, сегодня не твой день!
- Я не проститутка! - оскорбилась Эмма. - Ступайте к своему лотку, грубиян!
Торговец похлопал ее по крупу, за что обладательница крупа лягнула его под колено.
- Первый раз вижу лошадь, которая дрыгается, когда ее хлопают по заднице! - удивился торговец, когда первый болевой шок прошел. - Совсем как нынешние барышни! Ты что, первый раз человека видишь?
- Я не лошадь, черт вас побери! - чуть не заплакала Эмма. - Идите отсюда и отстаньте от меня!
Да, с такими зрителями не разбежишься. Хоть расчистил несколько метров вокруг, и на том спасибо. Эмма перевоплотилась в человека... и, взвизгнув, подскочила чуть не до верхушки фонаря. Было слишком холодно. Недолго думая, Боэмьенн снова превратилась в лошадь и стала думать.
Внезапно ее осенило. Сено! Да-да, телега, на которой Эмма и Зен сражались с рыжей воровкой, стояла еще на том же самом месте! Боэмьенн подбежала к телеге, взобралась на нее - приняв человеческий облик, и, дрожа от холода, стала сбрасывать сено на землю, стараясь добросить его как можно ближе до расчищенного места.
Примерно через полчаса "сцена" была готова. Стоять на ней было все равно холодно - сено-то было заснеженное - но прогресс наблюдался. Боэмьенн попробовала несколько движений и спела несколько нот. М-да. Но деньги-то нужны.
Эмма уселась на сено и стала ждать зрителей. Первые горожане стали появляться на площади минут через пятнадцать. И тогда Эмма поняла - сейчас или никогда. Она встала и запела. Что пела - сама осознавала с трудом.

Отредактировано Bohémienne (11.01.09 16:32:30)

Народу все прибавлялось. Для зимы это была очень хорошая аудитория. Люди и прочие зрители (там были и эльфы, пара кентавров и даже три-четыре ведьмы) аплодировали, кричали что-то ободряющее, особо впечатлительные даже вытирали слезы. Но самое главное - к ногам Боэмьенн то и дело сыпались монеты. Сначала они сыпались просто на сено, и был риск потерять заработанное. Затем какая-то сердобольная старушка отдала Эмме один из своих многочисленных платков (со словами "Денег-то у меня нет, дай хоть платочком заплачу"), и все стало в порядке.
Из-за отсутствия музыкального сопровождения (летом девушке иногда случалось скооперироваться с какими-нибудь музыкантами, и тогда они делили выручку пополам) Эмме приходилось постоянно петь. Просто танцевать, без музыки - означало потерять публику. Публике, как известно, нужна музыка.
Примерно через полчаса голос, и без того не идеальный ввиду погодных условий, стал изменять бродяжке. Девушка допела песню (кажется, это было что-то пронзительно печальное) и начала кланяться и благодарить публику. Но публике хотелось еще. Они хлопали, они кричали "Еще, еще!"... Но Боэмьенн не могла еще. Хотя... можно было показать несколько фокусов.
Она приняла облик пегасорога и взлетела в воздух, чтобы не растоптать монеты. В толпе (хотя какая это была толпа - человек тридцать, не больше) заплодировали, закричали... "Сейчас шапки в воздух кидать будут!" - ухмыльнулась Эмма про себя. Она выпустила из рога несколько ленточек и пронзительно заржала. Зрители, уже настроенные песнями девушки на грустную ноту, засмеялись. Эмма опустилась пониже и превратилась в человека. Приземляться на ноги было довольно больно, зато эффектно.
- Спасибо! - крикнула Боэмьенн, давая понять, что концерт окончен. Публика устроила бродяжке настоящую овацию.
- Давай еще! - крикнул кто-то. Но Эмма уже связывала концы платка, заметно потяжелевшего от монет. Толпа не успокаивалась. И тут девушка заметила свое спасение, топтавшееся поодаль.
- Август! - радостно воскликнула девушка. - А я тут... Она смутилась и молча отдала ему платок с монетами.

Так, все в сборе. Саманта в небе, Прайм и Ро, ни на минуту не выпуская крылатую из виду, быстро движутся за ней по земле. Иногда они немного отстают – в городе очень людно, и то и дело приходится смотреть, не наступить бы на кого-нибудь ненароком (или чтобы не встали на тебя), однако единорогам все же удается держать скорость. Вперед, вперед…

Лишь когда впереди показалась арка, Ро вздохнула свободно. Вот и выход…

Где-то вдали, за воротами, виднелись еще кое-какие строения, однако это было уже не страшно – город кончился.

«Замечательно… Теперь все в сборе. Ну что ж, вперед, за Самантой!»         

----------->

гоРОДСКИЕ ВОРОТА

Август спокойно посмотрел на Эмму, тихо посмеиваясь.
- Мне? Тяжело? Мне тяжело будет, если ты в лошадь превратишься... - вампир легко улыбнулся и побрел в сторону гостиницы, но уже нормальным и коротким путем. - И обязательно. - продолжил он. - Иль с Зен не будут в восторге, если у тебя что-нибудь отвалится от холода.
Не, ну конечно это была шутка. Просто шутил Август иногда очень странно, а так он обычно нормальный. Обычно.
- Конечно слышал. - отвечая на следующий вопрос, произнес вампир. - У тебя очень красивый голос, кстати. В том мире, откуда я, таких талантов вообще нет почти. А если и есть, то зашибают они столько денег, что о них уже все забыли. И о них, и о таланте...
Сразу же вспомнились собственные творческие муки - смириться с чужим текстом, часами что-то подбирать, часами уговаривать всех на такие вот ноты, днями репетировать, а потом сидеть дома и издавать звуки, которые ни одно умирающее животное не сможет из себя выдавить. Нет, ну правда же... Все тут какие-то... чересчур здоровые? Хотя оно и понятно - ни одной машины, никакой ядерной фигни, никакой радиации и прочего. Прям сельское хозяйство и здоровый образ жизни. Непривычно...
Ветер, кстати, поутих. Только снег продолжал угрюмо сыпаться, изредка сбиваемый какими-то сквозняками, которые заблудились в паутине улочек и сейчас постепенно вырывались на крупные улицы и площади.