Глава 3. Вечер, Ножеголовые и два ведра воды.

Энивард проснулся уже вечером. Он открыл глаза. Первое, что он увидел – ширму, которую Зотфир, видимо, поставил, пока молодой человек спал. Ширма была простой, черной – такой же бедной, как и весь дом. В этом доме был всего один этаж и одна комната – темная, с низким потолком. В одном ее углу был очаг и ржавый умывальник, в трех других – сундуки, на которых скорее спали, чем что-то в них хранили. Под окном стоял стол, рядом с которым тоже стоял сундук. Все это Энивард видел в щель между створками ширмы.
Зотфир и его дочь сидели за столом и о чем-то шептались. Энивард перевернулся на другой бок и попытался опять заснуть. Не получалось. Тогда он оделся и вышел из-за ширмы.
- Выспался? – спросил Зотфир. Энивард кивнул.
- Я вас обременяю? – виновато поинтересовался он.
- Брось, парень. Сам же сказал, что ты нам нужен!
- Ну, это я ляпнул… не подумав…
- Ты хоть понимаешь, что говоришь, парень?
Энивард помотал головой и пошел к умывальнику.
- Воды нет, надо набрать, - сказала Гнэя. – Колодец во дворе, за углом дома.
Энивард взял ведро и пошел к колодцу. Дождь уже прекратился. В домах напротив горели окна, их свет отражался в мокром камне улицы. Энивард замер, вслушиваясь в тишину вечерней окраины.
- Сквозь темноту вечернего дождя,
Я вижу незакрытой книгу жизни, - продекламировал Энивард вслух. Эти строки родились у него только что. Он набрал воды и продолжил:
- Но ты ушел, мой верный друг и ближний,
Свою судьбу по ниточке ведя.
Последняя строчка Эниварду не понравилась. Равно как и все четверостишие. Молодой человек решил, что записывать его он не будет, и тут…
Темноту огласил пронзительный женский крик. Он эхом отдался между стенами домов и, едва затихнув, повторился. Внезапно все окна, освещавшие мокрую улицу, словно по команде, одновременно погасли. Горела лишь убогая свечка на столе у Гнэи.
Крик раздался еще раз, теперь уже ближе. Энивард четко различил слово «Помогите!». Еще не окончательно стемнело,  и он увидел в начале улицы силуэт девушки, убегающей от нескольких (кажется, троих) молодчиков в плащах с капюшонами.
Энивард отшвырнул ведро – ноги немедленно обдало ледяной водой. С неимоверной скоростью он выбежал со двора, подхватил девушку на руки и втащил ее во двор. В тот же миг три темные фигуры пронеслись вниз по улице и скрылись за поворотом.
Девушка была так напугана, что даже не вскрикнула, когда Энивард схватил ее. Очутившись во дворе, он тут же поставил ее на землю, но девушка все равно дрожала, пошатывалась и не могла вымолвить ни слова.
- Кто вы? – наконец спросила она.
- Энивард Праглиф к вашим услугам.
Как только наступила тишина, свет в окнах снова загорелся, и Энивард со спасенной девушкой стояли теперь в полосе света.
- Праглиф? Вы его брат! Конечно, вы так похожи на него… Только вы моложе… Ну да, здесь он жил… Вы, кажется, только что спасли мне жизнь?
- Неужели эти люди могли убить вас?
- Это была их цель. Это сын мэтра и его закадычные слуги.
- И что? Им нравится убивать беззащитных девушек?
- Лет семь назад я была любимой ученицей Рэеверта Праглифа. Я переняла от него все, что он знал, все его секреты. Ножеголовые – сын мэтра и его банда – понимают, что я буду нема как могила. Следовательно, надо меня убить!
- Идите в дом, они возвращаются, - шепнул Энивард и подтолкнул девушку к дверям.
- А вы?
- А за меня не беспокойтесь! – Энивард загадочно улыбнулся.
Сын мэтра действительно возвращался, но уже не с двумя слугами, а с серьезной командой. При их появлении улица вновь погрузилась в темноту, но Энивард уже подготовился.
- Все видят огонек? Она там! – Улицу огласили крики. – Эй, ты, прыгни через забор, проверь! Э, да это ж дом вора Праглифа! Она точно там! Да что ж ты стоишь, болван?! Забор тебе до колена не достает!
Прищурившись, Энивард увидел силуэт человека, перешагивающего через забор и с опаской направляющегося к дому. Энивард подкрался к Ножеголовому и опрокинул ведро с водой (которую он набрал, пока бандиты совещались) ему на голову.
- А-а-а-а! Привидения! – Бандит бросился наутек, а Энивард снова направился к колодцу.
- Что ты мелешь, какие привидения? – рявкнул голос, судя по всему, принадлежавший самому сыну мэтра. – Окатили тебя? Подумаешь, ведро с крыши упало… Праглиф был так беден, что и колодца у него не было…
Следующий заряд ледяной воды полетел говорившему в лицо. Спустя миг, под дружные трусливые вопли бандиты поспешили ретироваться. Энивард в последний раз набрал воды и пошел в дом. В тот же момент от двери донеслись смех и аплодисменты.
- Браво! – улыбнулась девушка. – Как вы их умыли!
- Почему вы не в доме? Они же могли увидеть вас?
- Могла ли я без спросу зайти в чужой дом?
В это время из дома выбежала Гнэя.
- Алирона, ты? А мы с отцом чуть под стол не забились. Слышим – Ножеголовые идут, думаем, не за нами ли?.. И Эниварда так долго не было…
- Он Ножеголовых водой поливал! – Алирона снова расхохоталась.
- Парень, ты думаешь, что вода у нас на кустах растет? – Из дома показался Зотфир. – Дождь кончился, воды в колодце и так было мало!
- По-вашему, я мог бросить девушку на смерть, кум Зотфир?
- Не надо ругаться в день траура, - неожиданно печально сказала Алирона. – Я пойду, кума Гнэя. Не хочу вас обременять.
- Ты с ума сошла, девчонка? – взорвался Зотфир. – Уж лучше обременить нас, чем погибнуть от рук Ножеголовых! Ну-ка быстро заходи в дом! А ты, парень, дай мне сюда ведро. Больше ты за водой не пойдешь.

Продолжение следует…

Ну что ж, от рассказала ждем-с продолжения))
Ы-ы-ы... а стишок и вправду меланхоличный %)) Прикольное заданьице.

Глава 4. Энивард задает вопросы.

Ночью в доме Гнэи никто не спал. Алирона категорически отказалась лечь на сундук Гнэи, та не могла заснуть от страха, Зотфир дежурил у порога, а Энивард по природе своей не мог спать больше одного раза в сутки. Он сидел у стола и что-то бормотал. Можно было подумать, что он молится, но нет – Энивард сочинял стихи…
…Еще в университете все девушки сходили с ума из-за Эниварда Праглифа – точнее, из-за его стихов. В молодого поэта были влюблены все девушки города, но ни одной из них Энивард не ответил взаимностью. Он хотел жениться так, как женился Рэеверт – внезапно и счастливо. Но он не был уверен, что хочет кончить, как Рэеверт – пусть с честью и за правду…
- Чему вас учил мой брат? – вдруг спросил Энивард.
- Чему бы он нас не учил, казнили его не за это, - ответила Алирона. – Он нам читал стихи, рассказывал о дальних странах… Это было давно, я уже и не помню всего… Он говорил и о вас, Энивард. Он говорил, что вы красивее, чем он, пишете стихи и далеко пойдете. Но это было давно…
- Вы хотите сказать, он не угадал? – улыбнулся Энивард. – Я не пошел далеко?
- Я вас не знаю, - отрезала Алирона. – Вы действительно поэт?
Энивард улыбнулся и отвел глаза.
- Какие секреты передал вам мой брат? Почему вас за них хотят убить Ножеголовые? – в упор спросил он. Алирона широко раскрыла глаза, а затем расхохоталась.
- Не слишком ли многого вы хотите? Если тайна известна более, чем одному человеку…
- Но вы же были не единственной ученицей Рэеверта!
- Половина его учеников уехали в другие города, четверть прячутся, как я, а до четверти Ножеголовые уже добрались, - жестко сказала Алирона. Энивард хлопнул ладонью по столу.
- Да чему такому мог вас учить мой брат, из-за чего столько людей уже поплатились жизнью? Вы мне не доверяете, Алирона? Мне, его брату, который готов продолжать его дело и погибнуть за него?
- Тише, Энивард, - улыбнулась Алирона и подбросила хворосту в огонь. – Стены тонкие, вас и меня могут услышать.
- Сядьте ближе, расскажите мне на ухо хоть что-то из того, чем вам забивал головы Рэеверт!
Алирона покачала головой. Тогда Энивард решил прибегнуть к самому действенному из средств:
- Меня боитесь? Не боитесь смерти?
Тогда вперед, самой себе не верьте!
И если нету правды на устах,
Я все равно прочту ее в глазах!

Алирона сделала вид, что аплодирует, затем подошла к молодому человеку и села рядом.
- Если вы встанете, Энивард, то получите ответы на большую часть своих вопросов, - сказала она.
- Но что такого в этой страшной правде?
Чему учил он вас? Нет, не лукавьте!
Ведь из-за этой правды (разве нет?)
Казнен был бедный брат мой Рэеверт?

- Хватит разговаривать стихами, если вы встанете и откроете крышку сундука, на котором вы сидите, то… - Девушка красноречиво улыбнулась и подмигнула. Энивард вскочил и поднял крышку сундука, чуть не уронив Алирону на пол.
Но ничего там не было. Только пепел. То же самое они нашли и во всех остальных сундуках в комнате.
- Он их сжег! – в ужасе воскликнула Алирона. – Мой бедный учитель, он знал, на что идет!
- Это я их сожгла, - сказала Гнэя, которую согнали с очередного сундука, где она сидела и вязала что-то грубое и черное. – Рэеверт велел сжечь все, чтобы обезопасить меня и отца.
- Кума Гнэя, неужели ни одной…
- Одна осталась. Я ее спрятала в надежде, что Энивард все-таки приедет…
Гнэя принялась рыться в куче пепла в одном из сундуков.
- Вы что, жгли их прямо в сундуках, кума Гнэя? – удивилась Алирона.
- Рэеверт просил меня сохранить пепел… Это была его последняя воля… А вот это тебе, Энивард.
Гнэя держала в руках огромную книгу, невероятно простую внешне. Обложка книги состояла из двух  тонких деревянных пластин, обтянутых черной кожей. Корешок книги – кожаный лоскут, в который были вшиты обветшалые листья пергаменты. Жестяные уголки, жестяные застежки – эта книга выглядела пародией на роскошные фолианты из мэтрской библиотеки. Энивард почти дрожащими руками взял книгу из рук невестки, которая смахнула слезу уголком траурного платка. Страницы книги были исписаны от руки, покрыты кляксами, пятнами – словом, это был живой пример подпольной литературы.
- Это последняя работа Рэеверта, - сдавленным голосом сообщила Гнэя. – Это единственное, что ты можешь прочесть из того, что было. Все остальное я уничтожила.
Энивард вернулся за стол. Алирона села рядом и вместе с ним осторожно раскрыла книгу.
- Я расскажу вам все, чего здесь нет, Энивард, - прошептала она. – Я клянусь вам. Вы должны отомстить за вашего брата.
- Вышние силы! – усмехнулся Энивард, глядя прямо в серые глаза Алироны.  – Неужели все так серьезно?
- Конечно! Вы же понимаете, что вашего брата казнили не за кражу! Читайте и все поймете.
- Но… что сожгла Гнэя? Книги?
- Книги, бумаги, письма… Все, что было связано с Рэевертом Праглифом. Эта книга ждала вас. Хватит пялиться на меня. Опустите глаза и читайте.
- Но…
- Еще одно «но», и книга полетит в огонь.
Энивард нехотя принялся за чтение. Титульный лист гласил:
«История города Орсома с незапамятных времен до недавнего времени в очерках, рисунках и прочих записях. Часть двадцать вторая. Тридцать шестая работа Рэеверта Праглифа»
- Та история, которой учат другие учителя – сплошная ложь. Лишь ваш брат говорил правду, - пояснила Алирона. – За это он и поплатился.

Продолжение следует…

Глава 5. Ссора.

Энивард сидел над книгой до утра. Она поразила его. Рэеверт писал о том, чего он никогда не рассказывал семье. Он всегда писал Эниварду и отцу радужные письма, в которых хвалил Орсом, славил мэтра и демонстрировал довольство своей жизнью. В своей же книге – Энивард не верил своим глазам – Рэеверт писал о своем городе и его властях таким жестким языком, в таких выражениях, что не оставалось сомнений – Рэеверт кривил душой, когда писал письма отцу и брату.
«Это последняя часть моего многолетнего труда», - так начинал Рэеверт вступление к своей книге. «Она не закончена, потому что продолжается история проклятого города Орсома, где так не повезло родиться моей жене и ее отцу. Если вы читаете эти строки, то либо я жив, либо моя предсмертная воля не исполнена, ибо после моей смерти все мои труды должны быть сожжены. Да не попадут они в руки моих врагов!
Работа начата одиннадцатого числа второго месяца девятого года правления мэтра Излида Орсомского, да покроется путь его кровью сторонников его, тринадцатого столетия от сотворения мира по Орсомскому летоисчислению».
Дальше шли записи, обличающие мэтра, схемы, например, эшафота или пыточных камер Орсомской тюрьмы. «Я со всем этим знаком», - писал Рэеверт. «Я был везде. Если вы не верите мне, значит, вы не верите никому».
Последняя запись гласила:
«Меня арестуют. Если вы это читаете, значит, я ошибся даже в своей жене. Я смотрю на вас сверху и презираю вас. Если у вас есть хоть капля совести, сожгите эту книгу. Продолжить ее не может никто, кроме моих наследников, а их истребят после моей смерти, я в этом уверен.
Светлая память всем, погибшим за правду!»
Энивард поднял глаза. В окне серело утреннее небо. Снова шел дождь. Алирона сквозь слезы глядела на Праглифа-младшего.
- Если он так хотел, чтобы его работы были сожжены, почему он не сжег их сам? – спросил Энивард.
- А тебе было бы легко сжигать своих сыновей? – подала голос Гнэя. – Я сама рыдала, когда жгла его бумаги.
- Знал ли Рэеверт, что ты не уничтожила эту книгу?
- Нет. Я знаю, я предала его этим.
- Вовсе нет. Книга попала в наши руки – его брата и его ученицы. Эта книга в безопасности. Я продолжу ее и отомщу за брата. Дай мне перо и чернила.
Гнэя вынула из одного из сундуков чернильницу и связку перьев.
- Что ты будешь писать?
- Некролог, - ответил Энивард и вывел на странице:

«Все правда, что выше, и вовсе не миф,
Почил смертью храбрых Рэеверт Праглиф,
Неделя прошла после всех этих строк,
Мой брат был казнен, ведь пришел его срок.
Я этим пером здесь навечно клянусь,
Что, не отомстив, я домой не вернусь.

Энивард Праглиф, одиннадцатого числа седьмого месяца пятнадцатого года правления мэтра Излида Орсомского, да покроется путь его кровью сторонников его, тринадцатого столетия от сотворения мира по Орсомскому летоисчислению».

- Уберите ее на место, кума Гнэя! – Алирона, которая внимательно следила, как Энивард пишет, взяла у него книгу и протянула Гнэе.  – Будет обидно, если Ножеголовые доберутся до такого сокровища.
- Обидно… сокровища… - повторила Гнэя, убирая книгу в сундук и засыпая ее пеплом. – Что ты понимаешь, девочка… Самое большое сокровище Орсома – на кладбище для государственных преступников, а второе по ценности вот здесь! – Гнэя постучала себя по лбу и по животу. – Здесь все его секреты, а здесь его ребенок.
- Кума Гнэя, нам, своим ученикам, он тоже передал свои секреты, - спокойно сказала Алирона. – Он доверял нам не так, как вам, но все-таки он оставил достойных наследников.
- И где его наследники? – возопила Гнэя. – Либо так же загнаны в угол, как ты, либо предали его, либо мертвы! Его наследники – я и мой ребенок!
Энивард безучастно наблюдал за дискуссией. Ему было ясно, что согласия женщины не достигнут. Про себя он отметил, что Гнэя постоянно повышала голос, а Алирона реагировала с хладнокровием и спокойствием. Их разговор вскоре окончательно перешел на личности, и Энивард вовсе перестал слушать.
«Две женщины – вдова и ученица человека, который не поладил с власть имущими. Обе считают себя наследницами его убеждений, но Гнэя считает, что эти убеждения должны быть погребены, а Алирона – что дело моего брата нужно продолжить. И кто из них прав? И на чью сторону я бы встал?» - думал Энивард. «Как вовремя меня занесло в Орсом… Им обеим нужна помощь. И кому больше?»
Размышления Эниварда были прерваны истошным воплем Гнэи:
- Да что ты понимаешь?! – Это было основным аргументом вдовы Рэеверта. – Проживи столько, сколько прожила я, потеряй столько, сколько потеряла я, тогда будешь спорить со мной! Мне тридцать три года, я кое-что понимаю в этой жизни!
- А мне двадцать один, и я понимаю не меньше, - по-прежнему спокойно возразила Алирона. – Рэеверт Праглиф был самым дорогим мне человеком на свете, он практически заменил мне отца. Я готова пересказать вам, что он мне говорил, и мы поймем, чего я не знаю.
- Его секреты нельзя произносить вслух! – почти истерично выпалила Гнэя. – Энивард, ты немедленно вернешься к отцу, я запрещаю тебе продолжать дело Рэеверта.
- Не тебе мне указывать, - добродушно сказал Энивард. – Я поклялся, что я останусь, и я останусь. А ты прекрати кричать на Алирону. Она ни в чем не виновата.
- Конечно! Не виновата! Она собралась делиться с тобой секретами Рэеверта! Да, моя дорогая, я не глухая и отлично слышала, о чем вы там шептались.
Алирона тревожно взглянула на Эниварда, но тот смотрел на Гнэю.
- Все тебя прекрасно понимают, но своими криками ты оскорбляешь память моего брата.
- Брата! Два года ни слуху, ни духу, и специально приехал после его смерти, чтобы не слушать его «пустую болтовню», как это называла твоя мать, светлая ей память! – Гнэя совсем побледнела, ее глаза горели. – Предатель!
- Кума Гнэя! – воскликнула Алирона.
- А ты вообще молчи! – повернулась к ней несчастная женщина. – Ты не любила его так, как я! Ты не была его женой!
- И слава вышним силам! – ответила Алирона. – Ни за что не хотела бы оказаться на вашем месте, кума Гнэя.
- Вон! – исступленно завопила Гнэя. – Вон из дома моего несчастья! Пусть тебя убьют Ножеголовые… нет, пусть они сначала изнасилуют тебя, а потом убьют! Ты недостойна бремени наследницы Рэеверта! Прочь!
И Гнэя упала на сундук лицом вниз, заходясь в рыданиях. Алирона вскочила. Губы ее тряслись.
- Всего хорошего, кума Гнэя. Я передам от вас привет учителю Праглифу, когда меня изнасилуют и убьют Ножеголовые.
С этими словами Алирона выбежала из дома, несмотря на крики Зотфира. Энивард даже не успел ее остановить.

Продолжение следует…

Глава 6. Ножеголовые, кладбище и снова Ножеголовые.

«Она погибнет», - было единственной мыслью Эниварда. Ни о чем не думая, он выбежал из дома вслед за Алироной и помчался вниз по улице.
Вдалеке он увидел быстро удалявшуюся серую фигурку. Энивард очень быстро бегал, но угнаться за девушкой было сложно, особенно в такой дождь. Энивард только добежал до угла, а серый подол девушки мелькнул уже за другим.
Внезапно Энивард услышал крик Алироны и ускорил бег. Но она уже сама неслась обратно, а за ней бежали какие-то молодые люди в бурых капюшонах.
- С дороги! – завизжала девушка, увидев Эниварда. Тот обхватил Алирону за талию и задвинул себе за спину.
- Никакого смысла бежать, - пробормотал он. – Спрячьтесь за мою спину и не высовывайтесь.
- У вас нет оружия, чем вы будете их бить? – прошептала Алирона. – Это же Ножеголовые! У них ножей столько, сколько…
- Сколько извилин у них в мозгах, - перебил Энивард. – А именно ни одного.
- Вы смеетесь? – Девушка судорожно вцепилась в плечи Эниварда.
- Не высовывайтесь, говорю вам. У них не ножи, а по длинному мечу с резной рукояткой. А у меня такой тоже есть.
Энивард вынул меч из-под плаща. Алирона ахнула, а Энивард в это время уже нанес первый удар одному из преследователей девушки. Этим ударом Энивард снял ему капюшон с головы, а следующим вышиб меч у него из рук и поймал его. Теперь молодой человек орудовал двумя мечами, и Ножеголовым (их было пятеро) стало гораздо сложнее. Через некоторое время один из них валялся без сознания, двое было ранено, и все они были обезоружены, но сдаваться никто не желал.
- Эй, это, часом, не воскресший Праглиф? – крикнул один из них.
- Я и не умирал! – усмехнулся Энивард и сделал выпад. Ближайший к нему Ножеголовый еле успел отскочить.
- Рыцарь защищает прекрасную даму? – усмехнулся он. – Не волнуйся, до этой девчонки мы еще доберемся. Быстрее, чем она успеет тебе рассказать, со сколькими парнями Орсома у нее шашни!
Энивард почувствовал, как пальцы Алироны впились ему в плечи.
- Бейте, не верьте ни единому слову! – прошептала она ему прямо в ухо и прижалась головой к его спине. Энивард опустил мечи. – Ну же! Или вы трус?
Воспользовавшись заминкой, Ножеголовые стали подбирать мечи с земли. И тут Энивард с размаху ударил мечом по голове одного из них. Алирона взвизгнула, а для остальных Ножеголовых это непонятно почему послужило сигналом к бегству.
- И кто же трус? – поинтересовался Энивард, глядя вслед Ножеголовым. – То же самое они сделали с моим братом.
- Вы вероломно убили его, - сказала Алирона, выходя из-за его спины. – Но вы снова спасли мне жизнь, и я вас прощаю, – Она повернулась к нему и поцеловала его в лоб. – Спасибо, Энивард. Ваш брат мог бы вами гордиться.
- Зачем вы ушли? – укоризненно спросил Энивард. – Гнэя была в истерике, ее можно понять. Она не думала, что говорит.
- Бедная кума Гнэя права. Тайны моего учителя должны быть погребены вместе с ним.
- Не говорите так, Алирона. Покажите мне могилу моего брата, - Энивард взял девушку под руку. – Со мной вы в безопасности.
- Я верю в это, - Алирона слабо улыбнулась. – Кладбище вниз по этой улице.
По дороге Энивард много узнал о своей спутнице. Алирона была сиротой, жила одна в маленьком доме на окраине, почти никогда его не покидала. Друзей у нее не было – все они попали в руки Ножеголовых.
Ножеголовые подстерегли ее предыдущей ночью и попытались убить и ее. Алирона бежала от них, не разбирая дороги, по всей окраине Орсома. К дому Рэеверта ее занесло совершенно неожиданно, и, если бы не Энивард, ей бы не удалось убежать.
Все благодарности Энивард пропускал мимо ушей, зато важную информацию слушал внимательно. Ему было важно понять, почему его брата похоронили на кладбище для государственных преступников, когда Рэеверт таковым – даже официально – не являлся. Прямо на этот вопрос Алирона не отвечала. Она уклончиво говорила что-то вроде «Мэтр лучше знает, спросите у него».
Кладбище для государственных преступников  было гораздо более зловещим, чем все попадавшиеся когда-либо Эниварду кладбища вместе взятые. Казалось, что оно недавно горело – таким оно было черным и мрачным. Алирона провела Эниварда к одной из могил и встала возле нее на колени. Энивард сделал то же самое. На могильной плите он прочитал: «Здесь покоится Рэеверт Праглиф, учитель из города Орсома. Казнен…» Дальше шла дата и какой-то замысловатый рисунок.
«Вот я пришел», - подумал Энивард. «Жаль, что ты меня не дождался. Я очень любил тебя. Мы о многом могли бы поговорить, но жизнь захотела по-другому. Ты и в детстве страдал обостренным чувством справедливости. Кто мог подумать, что оно доведет тебя до кладбища государственных преступников?.. Надеюсь, ты сейчас рядом с нашей бедной матерью. Но лучше бы вы оба были с нами». Энивард тупо смотрел на надгробный камень и чувствовал, как слезы катятся по его щекам. Затем он ощутил, что кто-то вытирает их рукавом. Это была Алирона. Она тоже плакала и одновременно светло улыбалась.
- Зачем? – шепотом спросил Энивард и взял девушку за руку. – Зачем он на это пошел? У него была красивая жена, умные ученики… Он встал на дорогу справедливости и пожертвовал всем этим.
- Он знал, на что идет, Энивард, - ответила Алирона. – Не нам его судить.
- Вы правы, - кивнул Энивард и выпустил руку девушки. – Пойдемте домой. Вам с Гнэей нужно помириться, а я, честно говоря, успел проголодаться.
- Идите. А я останусь. Кума Гнэя никогда меня не любила.
- Ну уж нет! – воскликнул Энивард. – Одну я вас не оставлю.
Он встал, а Алирона осталась на коленях.
- Идемте, Алирона, это же глупо!
- Тише, мы же на кладбище. Идите, я догоню вас.
Энивард покачал головой, помог девушке подняться, подхватил ее на руки и направился к выходу с кладбища. Сначала Алирона вырывалась, но Энивард ее не выпускал. Вскоре девушка успокоилась, положила голову ему на плечо, обхватила его за шею и, очевидно, от перенапряжения – заснула.
Внезапно из-за угла выскочило двое Ножеголовых. Они увидели, что Энивард не мог сражаться из-за спящей Алироны, и направились к нему, на ходу вынимая ножи. Энивард резко развернулся и помчался назад, к кладбищу.
От резкой перемены скорости Алирона проснулась и закричала.
- Тише, ради вышних сил, тише, - прошептал Энивард. – Что за кладбищем?
- Обрыв и море! Кладбище на скале!
- Отлично!
Энивард уже сильно оторвался от Ножеголовых, но они могли настигнуть его в любой момент.
- Энивард, вы же не собираетесь прыгать в море!
- Именно это я и собираюсь сделать. У нас нет выхода.
- Вы умеете плавать?
- Конечно! Даже если вы не умеете, до берега мы дотянем.
Он остановился на краю и поставил девушку на ноги. Они посмотрели вниз. Свинцовое море было далеко внизу. Близко к скале плавала чья-то заброшенная лодка. Энивард крепко сжал руку Алироны, глубоко вдохнул и прыгнул.
Они сразу ушли под воду, но около скалы было удивительно неглубоко. Энивард вынырнул и вытащил Алирону, чью руку он ни на миг не выпускал. Оба тяжело дышали и отплевывались. Спрятавшись за лодкой, они ждали, пока Ножеголовые уйдут.
- Они утонули! – донеслось сверху. – Пошли отсюда.
Энивард и Алирона тихо рассмеялись.
- На этой лодке нельзя плыть, - заметил Энивард, заглядывая в лодку. – У нее нет весел. Если вы возьмете меня за плечи, то до ближайшего пирса мы сможем доплыть.
Энивард поплыл вдоль скалы. Девушка крепко держалась за его плечо и что-то говорила – Энивард почти не слушал.

Продолжение следует…

Давно я что-то КУС не обновляла... "Наследников" допечатать до каникул вряд ли смогу, полный завал и в школе (куда я еще не выбралась по причине болезни) и вне ее, родимой.

Но двумя новыми песенками я с вами поделиться все-таки смогу.

Первая являет собой некую фантазию на тему песен Хельги-Эн-Кенти, совершенно ненамеренно превратившуюся в стеб. Честное слово, я не нарочно. Я сама фанат Хельги, так что стеб, я думаю, не над ней, а скорее надо мной

Правда.

Чем смотреть на перемены,
Предпочтешь ты в сердце нож,
Ты прорвешь любые стены,
Но ты правды не найдешь.
Ну и правильно - вся правда
Не в твоих теперь руках.
В твоем взгляде - боль утраты,
А в груди - смертельный страх.

Что случилось - непонятно,
В один миг ты стал другим,
Между пальцев льется правда,
Меж ресниц струится дым.
И за правду биться будешь
Ты вплоть до конца начал.
Ох как плохо будет людям,
Кто ту правду отобрал.

Может быть, настанет время,
Ты ее себе вернешь,
Чем смотреть на перемены,
Предпочтешь ты в сердце нож,
Может, ты ее поймаешь,
Улыбнешься, не скорбя,
И в конце концов узнаешь,
Что за правда у тебя.

Вторая песня уже безо всякого стеба, но маааленькие отголосочки в сторону Хельги есть

Ступеньки.

Перед тобой заря, твоих побед черед,
Перед тобой уже открыты все замки.
Но, может быть, опасность над тобой встает,
Велики замыслы, но мысли нелегки.

Перед тобой твой путь, исполненный побед,
Перед тобой твоих ступенек череда.
Но вероятность есть, конца ступенькам нет,
И лестница твоя уходит в никуда...

Но ты сам виноват,
Шансы не высоки,
Бьется, словно набат,
Твое сердце в виски,
И ступенек черед -
Словно злой ритуал:
Тот, кто первым умрет,
Меньше всех проиграл.

Ты стал сильнее всех, ты с королем на "ты",
Твоей карьеры свет сильнее, чем луна,
Но за твоей спиной сгорели все мосты,
Ты сжег их, чтобы ночью не лишаться сна.

Ты выбрал меньшее из всех возможных зол,
Но все же твоя совесть будет нечиста -
Проказницу-судьбу не схватишь за подол,
И лестница твоя уходит в никуда...

Но ты сам виноват,
Шансы не высоки,
Бьется, словно набат,
Твое сердце в виски,
И ступенек черед -
Словно злой ритуал:
Тот, кто первым умрет,
Меньше всех проиграл.

Перед тобой твой путь, но нужен ль он тебе?
Ведь позади все то, что больше не вернуть.
Как раз пора в глаза сказать своей судьбе,
Что счастье любящих тебе важней, чем путь.

Но ты решил, что путь тебе всего важней,
И вот маячит вновь ступенек череда,
Перед тобой так много зря прожитых дней,
Ведь лестница твоя уходит в никуда...

Но ты сам виноват,
Шансы не высоки,
Бьется, словно набат,
Твое сердце в виски,
И ступенек черед -
Словно злой ритуал:
Тот, кто первым умрет,
Меньше всех проиграл.

Город (30.12.08)

Подними повыше ворот,
Приготовь себя к удару,
Над тобой сгустился город,
Плод твоих ночных кошмаров.

В предрождественских заботах,
Волевой и бессердечный,
Город словно ждет кого-то,
Чтобы поглотить навечно.

Рождены под снегопадом,
Вьются городские тайны.
Биться с городом не надо -
Победишь ты лишь случайно.

Бьется в мозг и сердце порет,
Провоцирует к удару.
Но нельзя оспорить город -
Плод твоих ночных кошмаров.

Мегамистический бред...

Глава 9. Поэт, убийца и убитый.

Из-за дверей доносился громкий шепот. Все было слышно до последнего слова и с дальнего конца комнаты, а уж у замочной скважины создавалось впечатление, что разговор ведется у подслушивающего – точнее, у подслушивающей – над ухом.
- Мой мэтр, мне было видение этой ночью! – шептал подобострастный голос, принадлежавший стоящему спиной к двери старику с длинной бородой. Это не был почтенный старец в длинной мантии, усеянной звездами. Старик был совершенно лыс, в бороде его черных волос было больше, чем каких-либо других (так что назвать его бороду белоснежной было нельзя), одет он был в какой-то неясный балахон непонятного цвета.
- Господин главный адвокат, это десятое видение за последний месяц, а приятных событий немного. Праглиф казнен, как вы и просили, но убит мой сын, а у девчонки Эйнас появился защитник! – последовал ответ. Мэтра не было видно.
- Мой мэтр, и девчонка Эйнас, и ее парень мертвы! Они спрыгнули со скалы за кладбищем государственных преступников!
- Хм… так о чем было ваше видение?
- Я видел… белую фигуру, мой мэтр. Это была девушка в белом платье и с длинными волосами. Она кричала, что…
- Что вы мелете, господин главный адвокат? Какое мне дело до девушек в белых платьях?
- Как будет угодно моему мэтру.
- В прошлый раз вам привиделось, что моя жена изменила мне с Рэевертом Праглифом на золотом ложе. Я вам поверил, потому что Праглиф украл у вас золотой слиток, его казнили, а по городу пошли слухи, что у мэтрессы были шашни с учителем!
- Мой мэтр просит меня?
- Что такое?!
- Мой мэтр, я каюсь… Рэеверт Праглиф не крал у меня слитка. И все те десять видений были ложью.
- Тогда какого черта…
- Мой мэтр, это был ваш враг! Он учил школьников лжи, и вы это знали!
Наступило молчание. Затем мэтр расхохотался:
- То есть вы придумываете видения одно за другим, когда вам что-то нужно! Тогда уж прямо скажите, что вам нужно на этот раз!
- Мой мэтр! Казните Зотфира, отца Гнэи Праглиф! Он здесь, в камере.
- За что?
- Он был пособником убийцы вашего сына. Так что?..
Звякнула тетива. Стрела пролетела точно в замочную скважину и вонзилась господину главному адвокату чуть повыше поясницы. Интриган пошатнулся и упал. Прежде чем хоть кто-то успел спохватиться, с той стороны хлопнула дверь…
…В самом дальнем уголке городского парка под проливным дождем стояли и целовались молодой человек в черном плаще и девушка в сером платье. Через плечо у девушки висел лук.
- Теперь мы квиты, - сказала Алирона Эйнас, оторвавшись от Эниварда. – Теперь я тоже убийца.

***

Так вот кто был виноват в смерти Рэеверта! Мэтр Орсома был всего лишь марионеткой в руках интригана – главного адвоката. Конечно, между Рэевертом и мэтром были противоречия, но травля на Рэеверта и его Наследников началась из-за главного адвоката. Ловкий подлец заработал лишний золотой слиток в результате смерти учителя – в качестве «компенсации». Алирона с луком шла убивать ни много ни мало самого мэтра. Но когда она поняла, что во всем виноват адвокат, ее мишенью стал он. К тому же стало известно, где Зотфир. Осталось лишь спасти его.
Алирона подробно рассказала Эниварду и Гнэе обо всем, что видела и слышала. Гнэя, узнав, что мэтр сам был обманут главным адвокатом, чуть не распустила свое вязание.
- Значит, мэтр был обведен вокруг пальца интриганом, сам он ничего не знал и просто верил… карьеристу! – проговорила Гнэя, подбирая спицы с пола.
- Поэтому я его и убила, - сказала Алирона. – Но кум Зотфир все равно в опасности. Последнее, что успел сказать господин главный адвокат – «казните отца Гнэи Праглиф, он в камере». Мэтр может вспомнить последнюю волю адвоката, и мы должны успеть, пока он этого не сделал.
Гнэя побледнела и откинулась назад, на стенку.
- Берегите себя… у меня никого, кроме вас, нет… Рэеверта убили, отца скоро убьют…
- Не убьют! – Алирона прицелилась и выстрелила в стену. Стрела закачалась посередине тени от головы Эниварда.
- Как жаль, что я мертв. Я бы купил еще свечей, - сказал Энивард, отхлебнув кипятку из кружки. Гнэя покачала головой.
- У нас нет ни гроша.
- У меня есть!
- Твои деньги чеканили в твоем городе. Тебя сразу вычислят и арестуют!
Энивард задумался. «Вот я влип… На моей ответственности пять жизней – Алирона, Гнэя, ее отец и ребенок… и я сам – в последнюю очередь».
Следующую ночь Энивард провел на крыльце, Алирона – на кровати Эниварда, а Гнэя – за своим вязанием.
И все же – кто был виноват? Действительно ли мэтр ничего не знал, или он сам был не так уж и прост? Почему никто не побежал за Алироной? Да, дверь была заперта, но неужели убийство главного адвоката – не повод для поднятия вселенского переполоха, а казнь простого школьного учителя – повод?
Что-то не сходилось. Возможно, адвокат знал, что его убьют, что разговор подслушивают, и тогда… тогда Алирона застрелила не того человека! И снова  разум – вечный противник сердца – стал убеждать Эниварда, что Алирона – не та, за кого себя выдает, что ей была выгодна смерть адвоката и совершенно невыгодна смерть мэтра. Здравый советчик был немедленно заглушен мыслью о том, что девушка, которая была так близка с Энивардом, не может быть сторонницей Ножеголовых. Хотя… «А до этой девчонки мы доберемся раньше, чем она успеет рассказать, со сколькими парнями в Орсоме у нее шашни» Что, если Ножеголовые были правы? Но тут же в мозгу Эниварда вспыхнули несколько предыдущих ночей, и все сомнения насчет Алироны растаяли в прах.
- По лесу шел угрюмый лис,
Он мэтру глотку перегрыз!
Он отравился и исчез,
Поплачь над лисом, темный лес! – раздалось в темноте. Частушку прокричал, судя по голосу, мальчишка лет четырнадцати. «Я схожу с ума», - понял Энивард. Голос продолжил:
- Здесь жил учитель наш Праглиф,
Теперь он в наших мыслях жив!
- Парень, ты свихнулся? – тихо, не надеясь на ответ, спросил Энивард. В это время на крыльцо выбежала Гнэя. – В чем дело, сестра? Кто этот ненормальный, который на весь город…
- Это Омне, сирота, - пояснила Гнэя. – Он совершенно нормальный, это же сигнал!
Вдова заливисто свистнула – Энивард подумать не мог, что она так может. Через несколько секунд перед ними возник высокий черноволосый парнишка с большими горящими глазами. Гнэя обняла его и поцеловала в лоб.
- Доброй ночи, кума Гнэя, - поздоровался Омне. – Вышние силы! Никак старый учитель Праглиф ожил!
- Это не Рэеверт, это его брат, - вздохнула Гнэя.
- Очень приятно, - хмыкнул Омне. – Городской сумасшедший, Омне Саярус по прозвищу Дикарь. Меня однажды чуть не казнили за мои песенки. Но так как моя ныне покойная матушка всем заявила, что я ненормальный, то меня отпустили.
- Энивард Праглиф, - Молодой человек протянул руку. – Поэт, убийца и убитый.
- Слышал что-то такое… Прыжок со скалы, кажется… Вы тоже из наших? Ну, из Наследников?
- Да, - ответила за него Гнэя. – Он и Алирона Эйнас. Не буди ее, она сегодня убила господина главного адвоката.
- Убила-то она, только за убийство ищут вас, кума Гнэя, так как Алирона считается мертвой. А куму Зотфиру разрежут голову на рассвете.  Я пойду?
- Нет, ты останешься, - прерывающимся голосом сказал Энивард. – Расскажешь мне, что это за Наследники такие. А на рассвете я пойду спасать кума Зотфира.

Продолжение следует…

Накарябано за полчаса в размышлениях о нашей характерной московской гололедице, которую никто, ввиду минувших праздников, убрать не додумался. Впрочем, довольно прозы - думаю, мой вопль вам все прояснит

Итак, пафосное ироническое стихотворение.

Гололедице посвящается

О ты, благословенная Москва!
Тринадцать лет к тебе я не привыкну!
Едва ли подберу сейчас слова...
Тяжелый день. Как раз после каникул.

О ты, заледенелый тротуар!
Такой каток - ну на Олимпиаду!
Но я влачу поэта тяжкий дар,
И мне, друзья, не до Чемпионатов.

Под утро был ручей, где лед сейчас,
И были все в прекрасном настроеньи.
Но день спортсменов делает из нас,
И сразу поменялось наше мненье.

Земля грозит исчезнуть из-под ног,
И дождь (иль снег?) на вас стекает сверху.
Да, вы, боюсь, впадете в тихий шок,
И будет вам, наверно, не до смеху.

О ты, постновогодняя Москва!
О ты, запой, причина всех страданий!..
...И я ищу цензурные слова,
И медленно тащусь из царства знаний.

Москву застопорил внезапный лед,
И все несут печаль на скорбных лицах.
Сейчас пешком по улице пойдет
Иль псих, как я, или самоубийца.